Back
to Papers on Math.Education ( English,
Russian)
На Первый магистральный тупик я забредал один раз в жизни, гуляя по Москве, будучи еще школьником. Географическое положение (если кому интересно) -- недалеко от тогдашней пересыльной тюрьмы. Кто там не гостил или не проезжал мимо на автобусе 155, это надо идти от... Я забылся, теперь достаточно набрать в Яндексе, и все найдется. Название цело и поныне. Кажется, сейчас (для полной гармонии) там площадка, куда Мерседесы-эвакуаторы свозят вышедшие из строя автомобили.
Повод, но не причина (Ленин -- был такой, может кто помнит, -- объяснял разницу) к написанию этой статьи -- публикация в polit.ru
Судьбы российской математики (Материалы Круглого Стола)
http://www2.polit.ru/science/2009/03/17/math.html
Я знаю лично почти всех всех участников "круглого стола", люди они достойные и почтенные. Но мне страшно от того, что ими (кроме Бухштабера и Кузнецова) было сказано.
Перед тем, как кончить лирику, и перейти к делу, должен оговориться.
Напомню бородатый анекдот
Надо не забывать, что polit.ru -- самое цензурируемое интернет-издание (и, кстати, рупор ВШЭ -- основного разработчика образовательной политики последнего десятилетия) [[P.S. данная фраза вызвала бурную дискуссию в узких кругах, итогом действий дискутировавших лиц была публиkация моего "Пасьянса" в polit.ru]] . Возможно, что Авторы Круглого Стола говорили еще что-то непечатное (прошу прощения, не заслуживавшее опубликования в почтенном издании). Кроме того, судя по репликам, там присутствовали и другие люди (и люди заметные). То ли они не сказали ничего, то ли все ими сказанное было второсортным.
Итак, программа спасения российской математики состоит в следующем.
1. Надо развивать "элитарное образование", направленное на создание чистых математиков.
2. Надо создавать центры, где чистые математики занимались бы чистой математикой.
Более того,
Не буду скрывать того, что я пытаюсь объяснить ниже. Да надо учить математиков. Да, надо оборонять МИРАН, ПОМИРАН, ИППИ РАН, НМУ и ИТЭФ (последнее я имел нескромность добавить от себя). Но как программа этo попытка выдать действительное за желаемое и попытка законсервироваться в состоянии скольжения в никуда. И что исход борьбы за разум (скорее всего печальный) решается на совсем других "фронтах". И ни к чему, кроме как получше забыть "забытую батарею капитана Тушина", эта программа не приведет.
Теперь по порядку и издалека. Сначала о Москве 70--80х годов, затем о "цивилизованном мире", и, наконец, о самом кастальском проекте.
В 1983 году я, в качестве ассистента, пришел работать на кафедру "Алгебра и анализ" МИЭМ. В то время на кафедре работали Исмагилов, Попов, Олевский, Агранович (из них три -- приглашенные докладчики на конгрессах, чуть позже я добавился в качестве четвертого). До моей памяти там же были Фукс-старший, Кац, Долгачев. В конце 80х -- начале 90х годов у нас "служили" Молев и Маликов. Были еще люди, которые в молодости и не только в молодости работали в математике.
Наша кафедра в МИЭМ не была единственной. Был Маслов. Про него, как человека излишне яркого наговорено много чуши, а персонаж-то крупный, и интегральные операторы Фурье изобрел и идемпотентный анализ (прошу прощения, теперь "проголосовали", все это не он, даже такой ерунды, как "индекса Маслова", не изобретал). На кафедре у него разные очень недурные люди работали, боюсь ошибиться, поэтому не перечисляю.
Были у нас и другие математические кафедры, не столь яркие по составу. Ну вот была "Теория вероятностей", которая считалась хорошей выпускающей кафедрой. А так, программисты, системы массового обслуживания, еще неведомо что, позже еще криптографисты ...
Вокруг была большая Москва с многими техническими и нетехническими вузами, МИФИ, МИСиС, Керосинка, МИИТ, Ленинский пед, МАИ, МИИГА, ... Чего только не было. Даже в такой бездонной дыре, как МИРЭА, работали разумные люди.
Скажем, возьмем такое презренное, с точки зрения снобистского общества, место как Университет Дружбы Народов (Лумумбарий). В момент основания, Эльсгольц -- зав.кафедры, там же 35 лет был Желобенко (большой патриот учреждения).
Как общественнось относилась к подобной учебной деятельности? По-разному, в зависимости от людей и от места.
Был легендарный по своему идиотизму ВЗПИ (Всесоюзный заочный педагогический институт), где были Виленкин, Граев, Кантор, Алексеевский, Солодовников (не могу оценить последнего как математика, но он соавтор двух хороших книжек). По рассказам, учить там было некого, идеи такой не было, нагрузка была маленькой, полная синекура (это несколько компенсировалось редкостным гадюшником; при отсутствии дела части людей хотелось как-то реализовывать свои творческие способности).
А у нас (МИЭМ) была уважающая себя фирма (ну не без гадюшника, но не редкостно), и народ вкалывал. Олевский и Исмагилов были первоклассными лекторами. Олевский потом съехал и (как мне рассказывали), провел реформу матобразования в Иерусалимском университете. С "маслами" (масловцами) я общался мало, ну вот Карасев относился к преподаванию весьма серьезно.
Еще одна вещь. У нас на кафедре были, с одной стороны, работающие математики и люди с математическим прошлым. Большинство, естественным образом, дистанцировало себя как преподаватели математики. Буквальной прямой зависимости качества преподавательской деятельности от научного уровня не было. Но корреляция была очень сильная.
Прочие вузы я, естественно, не мог отслеживать. Знаю, что Желобенко оставил благодарную память у разных людей. А Карпелевич (МИИТ) из чистой математики ушел (и, видимо, ему было куда девать в новой области свои способности). А потом вернулся в чистую математику уже в конце жизни.
Карпелевич дает мне повод перейти к следующему сюжету.
Люди делились на три группы
1) Служившие в конторах, не известно чем занимающихся,
2) Служившие в работающих фирмах, но ничего там не делавших,
3) Люди, одновременно работавшие и по прикладной науке, и по чистой математике.
Я тогда не пытался анализировать соотношение этих трех категорий, а сейчас это уже вещь в себе. Но точно все варианты были представлены.
Позволю себе предположить (и заранее приношу извинения, если я не прав), что Ольшанский не внес достойного его разума вклада в развитие песчаных карьеров (Всесоюзный научно-исследовательский и проектно-изыскательский институт по проблемам добычи,транспорта и переработки минерального сырья в промышленности строительных материалов).
Противоположный пример: физики-ядерщики Никифоров и Уваров (потом к ним добавился Суслов) занимались " спектрами разреженной плазмы при температуре несколько миллионов градусов" и в связи с этим писали важные работы по спецфункциям...
Сейчас есть песенный персонаж с похожим именем, "аспирантка с мехмата". Но я пишу о языковом штампе 70х годов в тогдашних инженерных фирмах. Легко себе представить Ее. Это девочка, которая на мехмате, скорее всего, звезд с неба не хватала, наука ей, возможно, была по боку. Программирования она толком не учила. Но, ничего не умея, она могла делать то, что другие не могли. Она и была "программистка с мехмата".
Люди, в дальнейшем работавшие в чистой математике, составляли небольшую по численности часть "продукции" мехмата. Но социальный "спрос" на остальных был, люди так или иначе шли в дело как прикладники, преподаватели или просто люди способные к замысловатой интеллектуальной деятельности. Вообще, выпускники Московского Университета были интеллектуально мобильны (в целом; крутые контрпримеры я видел, живописать не буду).
Кстати, мехматское обучение на эту разноуровневость и разнотипность было рассчитано. Структура обучения была такова, что предложение сильно превосходило спрос, той "будущей программистке" никто сильно "науку" не навязывал.
Теперь, как люди в итоге делились по типам? Как-то странно. С уровнем подготовки и способностей в момент поступления это было коррелировано, но не так уж сильно. А дальше математика могла быть интересной или нет. Или могли появляться другие интересы.
Дальше представим себе человека, защитившего диссертацию (кончившего сам мехмат или поступившего в аспирантуру извне). Дальше была ступень, которую человек преодолевал или нет. Я тогда (конец 70х -- начало 80х годов) наблюдал за многими людьми. Москвичи оставались в математике, если им на роду это было написано. Это зависело от них самих. Люди должны были внутренне хотеть и обладать необычными человеческими качествами (разные люди разными, но необычными; например, воля, аскетизм, здоровое раздолбайство, способность к жесткой самоценке, умение отключаться, вера в истину, а не в разум общества, сдвинутость и, просто живой интерес). В 75 году (в момент моего поступления) и даже в 83 году (окончание аспирантуры) в среднем нельзя было понять, кто сгодится в математики в 90-м. Точно так же, как работа молодого человека 83 года не всегда правильно оценивалась в 83 голу (это больше зависело от отношений с научным руководителем и веса научного руководителя).
А многие просто уходили в прикладную деятельность. Им это больше нравилось, и там они находили себя.
Три вечерних пары были интеллектуальным раем. А вот сам мехмат внутри себя социальным раем не был (не был...). Это создавало определенные коллизии между одновременной реализацией и нереализацией идеала.
Мне, будучи за границей, приходилось слушать от былых работников мехмата исполненные страсти рассказы о мехматских нравах.
Очень тяжело воспринималось выпускниками аспирантуры "отлучение от рая" (хотя в воле москвичей было не полностью отлучаться). К этому надо еще добавить известную мехматскую политику на вступительных экзаменах в 70-80 годы. Вообще вокруг мехмата (в широком смысле) кружился смерч из страстей, из любви, перемешанной с ненавистью. Высокий морализм по принципу свой--чужой достигал белого каления (не хуже, чем в шедевре подобной морали -- "Властелине Колец" Толкиена).
Поразительно, что страсти 25-летней давности могут быть побудительным мотивом для сегодняшних людей.
Но и на людей, мирно оседавших в стороне от смерча, мехмат накладывал странный отпечаток. Мне приходилось общаться не только с математиками, и я видел достаточно людей, которые выпускников мехмата (и заодно лучших матшкол) насмешливо не любили (без особой ненависти). Причем, вполне умели это обосновывать не хуже, чем математики теоремы.
Вообще, психолог-фрейдист мог бы написать о мехматских комплексах увлекательную и полезную для человечества монографию (на особых явлениях можно наблюдать много общеинтересного). По счастью, в природе нет ученых фрейдистов с хорошим математическим образованием. А то нашему брату пришлось бы несладко.
Интересно сравнить "старую Москву" с "цивилизoванным миром". Есть различие, которое бросается в глаза, и о котором много говорили. На Западе наукой-математикой занимаются люди, которым официально положено ей заниматься. Обсуждать этот сюжет подробнее я не хочу, во всяком случае у нас уже в начале 90х годов обнаружилось, что, скажем, банки держат своих работников мервой хваткой.
Но более интересно сходство. На Западе большинство чистых математиков работают на преподавательских должностях в университетах, есть много позиций, где прикладная деятельность может быть сцеплена с чисто научной. В принципе, бывают и другие экологические ниши. Например, в Японии -- школьные учителя. Я даже видел хорошего математика, работающего в фирме "Филлипс", но это -- исключение.
Сейчас жизнь постепенно становится жестче, человеческое общество совершенствуется, математиков (вместе со всеми иными людьми) постепенно "прижимают к ногтю". Но это тоже иная история.
Я -- чистый математик. Я где угодно буду защищать чистую математику. Но должен сказать одну простую и известную истину. Математическое образование есть лишь в небольшой степени обучение чистых математиков. И, более того, ЧИСТЫЙ МАТЕМАТИК, КАК ПРАВИЛО, СОВМЕСТИТЕЛЬ.
И мое личное высказывание: без этого совместительства чистая математика задохнется в собственных испарениях.
По устройству математическая Москва была похожа на любой другой мир. Только экологических ниш для чистых математиков было больше за счет фирм типа ВНИИПИ-Стромсырье, и отсутствия тоталитарного контроля над индивидами в работавших конторах.
Был официальный Мехмат и официальная Стекловка. Но мир за их пределами имел большую емкость и был не хуже их. Последнее многих возмущало. Но в действительности, оппозиция и групповая и интеллектуальная нормально существовала (независимо от испытываемого ей вполне справедливого раздражения). Мехматская кадровая политика была дурной. Думаю, что если бы вместо мехматского парткома посадили бы праведников, эта политика была бы получше, но не намного. Праведники немедленно сцепились бы между собой, жизнь шла бы где-то в стороне, а мы точно так же возмущались бы официальной политикой. Открыто дурная политика создает создает опасные иллюзии относительно простоты политики хорошей.
У московских людей была свобода выбора деятельности внутри чистой математики. Советская математика процветала не вопреки отсутствию свободы, а именно благодаря тому, что свободы было больше, чем сейчас на Западе (правда я сравниваю с современным Западом, а тогда и на Западе свободы было больше).
И еще интересная деталь. Вопрос о том "быть или не быть" математиком для большинства московских людей продолжал решаться еще несколько лет после защиты диссертации. А на Западе вопрос о занятии человеком постоянной научной или преподавательской должности преднамеренно откладывается на несколько лет. Т.е., конструкции по виду разные, а по содержанию de facto сходные.
Но следует соблюдать справедливость. Независмый Университет сразу декларировал себя как альтернативный мехмат, или "антимехмат". Он сразу занял соответстующую экологическую нишу (и третьему было бы тесно уже в момент зарождения). Однако от идеи развертывания в полноценную образовательную структуру он отказался. Мехмат в 90ые годы постепенно терял значение "всеобщего дела" (Latin: Res publica). Но Независмый Университет к этой роли не стремился, и данную экологическую нишу занимать тоже не стал.
В принципе, здесь нет повода для обвинения. Это две социальные структуры либерально-рыночного общества, которые, собственно никому ничем не обязаны. Я просто описываю реальность.
Но интересно вот что. Поток выпускаемых способных молодых людей все эти годы не прекращался. В этом отношении дуалисты так или иначе эффективно (или относительно эффективно) работали. А главные события, имевшие значение для "судеб российской математики" разворачивались далеко в стороне.
Нравы частных корпораций есть нравы частных корпорации. Здесь, что говорится, ничего не попишешь. Кроме того, происходило умирание высокотехнологичных производств (почему или из-за чего -- не тема этой статьи). Но одна экологическая ниша для чистых математиков должна была в любом случае остаться. Ее не осталось.
У Кима есть такая сцена. На квартире обыск, чекист читает дневник.
Первая страница: "Неужели это никогда не кончится"?
Последняя страница: "Неужели это не кончится никогда?"
К началу 2000 годов стало ясно, что "это не кончится никогда". Профессия вузовского преподавателя стала не совместимой с занятием научной деятельностью. Во всяком случае, чистой математикой. Дальше все посыпалось. На глазах. 2002, 2003, 2004...
Тем временем, наши электронные mass-media умилялись успешному развитию "рынка образовательных услуг". Интересно, что и в интелегентском обществе того времени считалось, что частное индивидуальное обучение более эффективно. И что так отбираются лучшие. Худшие, тем временем, уносили ноги (из страны, из образования, из науки), или ускоренно отправлялись на тот свет. А лучшие становились знатоками вариантов вступительных экзаменов (а теперь еще и вариантов ЕГЭ).
Теперь, по поводу разных проблем, как я их себе представляю.
Во-первых, структура факультет--кафедры на является единственно возможной. И на мехмате она в кризисе. Думаю, что многое, воспринимаемое как злая воля -- от этого. Есть ли из этого выход (хотя бы в виде теоремы существования) -- неведомо.
Второе, Университет, так или иначе недофинансируется уже много лет (что, кстати, забавный индикатор нашей образовательной политики).
Далее, когда мы учились, чистая наука дорогой в никуда не была. Сейчас снижается мотивация студентов, соответственно усложняется положение преподавателей. Дальше, я боюсь, начинается "раскачка" по образцу технических вузов 70-80х годов с повторением тех же ошибок.
Наконец, руководство Университета, должно вести тяжелую борьбу на внешних фронтах. Понятно, что это не способствует выправлению внутренних структурных перекосов.
Основным проведником элитного образования в последние годы был Цфасман. Вот ссылка
http://www.polit.ru/lectures/2009/01/30/matematika.html
Он говорит, что надо иметь конторы, целенаправленные на обучение чистых математиков. Руководимый им Независимый Университет является такой конторой. Конторой полезной.
Но ведь фактический статус Независимого Университета -- курсы повышения квалификации при мехмате, который, в определенном смысле -- тоже элитная контора.
Сейчас в буквально той же экологической нише выступила Стекловка. Наконец, группа матфизики ИТЭФ, будучи одной из баз физтеха, действует в том же стиле в направлении матфизики.
В любом случае, эта экологическая ниша заполена, и расширение ее невозможно.
Сейчас делается попытка организовать маленький факультет при ВШЭ-Высшей школой экономики с установкой на элитное образование.
Я за последние 20 лет видел слишком много проектов и инициатив, которые, так или иначе, оказывались безуспешными или малоуспешными. По этой причине я привык относиться положительно к любой инициативе, независимо от того, как я оцениваю шансы на успех. Потому что искать выходов надо.
Но здесь мне несколько страшновато. Все крутится уже 20 лет вокруг одной и той же идеи -- "превзойти мехмат" (Не сделать что-то путное, а именно "превзойти мехмат"), взяв на себя минимум обязанностей. Пугает меня идея штамповки математиков силами небольшой группы лиц (я писал выше, что формирование математиков -- процесс странный). Хотелось бы надеяться, что инкубатора по Булгакову не получится, и что это само собой рассосется в нормальный факультет прикладной математики с небольшим штучным выходом профессионалов.
Такое впечатление, что информация извне перестала поступать. Мы даже не знаем, что творится за пределами кочек. Terra incognita.
Я упомянул несколько людей из МИЭМа. Почти все они в 90 году пассивными не были. И могли идти в наступление при первой возможности, даже если этой возможности не было (разные в разной степени, но, в общем так). И были еще 2-3-4 человека, неназванных, которые вели себя так же.
А были те, кто придерживались точки зрения "и до конца стоять". Зачем их вспоминать? Они, большей частью, мертвы или небоеспособны. Я случайно наткнулся на сайт "лучшие преподы МИЭМа". Как будто кто-то до сих пор "стоит".
Но публика в целом к 1998-99 году уже деградировала и/или приобщилась к высоким ценностям.
Ну думали люди в 90х годах, что они "затягивают пояса" (это поведение свободных людей). А в это время научно и идеологично укрепляли веревки на их шеях.
Мы тогда учили младшекурсников. И вообще МИЭМ математиков не учил. Ho вот у Карасева в 90х годах были прекрасные выпускники-математики. И куда им потом было деться?
В целом МИЭМ 91-93 года был живой структурой, способной к развитию . Я там долго работал и материться по поводу того, что там было плохо, могу (а стpасти не достигали мехматских, но не без страстей). Но живой структурой МИЭМ был. Не знаю. был ли в наших тогдашних усилиях, продливших агонию обреченного образования на 10 лет, какой-либо смысл. Не знаю.
Книгоиздание, в том числе популярной литературы для школьников. Последнее было развито в советское время, екнулось в начале 90х годов, и ниша опустела. Сейчас она, отчасти заполнена. MCCME, в целом, хороший издатель. Это дополняется пропагандой через интернет.
Курсы для учителей.
Организация школьных олимпиад и кружков.
В целом, эта экологическая ниша --школьное математическое просвещение. Ниша очень важная.
В Москве олимпиады по математике продолжают сохранять приличный уровень. По другим предметам они деградируют, по мере перехода контроля над ними к МИОО (Московский институт усовершенствования учителей; Математический МИОО сцеплен с MCCME).
Хотелось бы надеяться, что ситуация с математическими олимпиадами останется стабильной, но резервов для улучшения здесь нет. Происходящий переход олимпиад в инструмент социального отбора снижает пропагандистско-карнавальную составляющую, с точки зрения долговременных интересов математики как социального явления это отрицательно действующий фактор.
Кстати, в просветительской нише, но больше по физике и отчасти по биологии выступает ИТЭФ.
МИОО выступил с проектом обновленного ЕГЭ. Министерство постановило, что с 2010 года эти варианты идут в ход. Позиция министерства понятна, нужен ответ на предстоящий летом 2009 года скандал.
Конечно, один из мотивов данного выступления -- остановить наблюдаемый кошмар. Ho.
Думаю, что часть математического сообщества сочтет, что варианты улучшились. Внешне они более благообразны, возможно, что они улучшились на уровне 57 школы города Москвы. Это отдельный вопрос, который меня сейчас не интересует. Мир не состоит из 57 школы и ей подобных.
Беда исходит из противоестественной власти варианта ЕГЭ. И составители, хотят они или не хотят, оказываются в идиотском положении. Ничего не значащие или просто жестко вынужденные движения становятся дирижерскими. Дальше надо просчитывать как отреагируют оркестры разных типов на движения, в которых, по сути нет смысла.
Была статья известного учителя Шевкина, который просчитывал поведение школьников и большинства школ как социальных структур. Выходит очень нехорошо. Я, по долгу службы, 17 лет работал с бесчисленными разновидностями студентов МИЭМ. Я видел их вживе, "дирижировал" сам и видел как "дирижируют" другие. Мне иногда приходилось ставить двойки (не дадут соврать), и видел как люди реагируют на критерии их выставления. И от нового ЕГЭ у меня дома плывут перед глазами не хуже, чем от старого.
Добавлю, что я согласен с допустимостью старого ЕГЭ как инструмента отбора людей, приготовившихся к отбору по данному способу (это очень нехорошая оговорка) по почти всему спектру технических вузов. Я просто этих людей видел. Новые варианты вызывают у меня сомнения. Хотя кое-что в самом деле улучшено, по крайней мере на уровне рекламных образцов.
Я не хочу сказать ничего дурного в адрес составителей новых вариантов. Так должно было быть. Боюсь, что писание массовых вариантов на элитарной основе должно приводить к перекосам именно того типа, о котором я сказал. И, кстати, часть элитаристов искренне верит, что можно написать единые экзаменационные варианты на сотни тысяч очень разных людей, которых они себе не представляют (которые не учатся в матшколах и не побеждают в олимпиадах).
---------------------------------------------------
Теперь напомню, что Наш Министр позаботился о физическом и духовном здоровье школьников, и отменил в школе производную. Напомню также, что он сообщил, что "высшая математика подавляет креативность". Последнее заявление (оно серьезней и опасней, чем кажется) я прокомментирую ниже.
Нужна ли в школе производная -- вопрос не совсем очевидный. Скажем, вузовские математики строят курсы, делая вид, что студенты пределов и производных в школе не проходили. Я, однако, не уверен, что эти курсы в самом деле рассчитаны на людей, производной не видевших... В курсах физики производная предполагалась хорошо известной. Боюсь, что не только там.
Но отменявших производную людей совершенно не интересовало, нужна она или не нужна. Их цели были несравненно более важны.
В прошлом году было поставлено опасно большое число двоек по ЕГЭ. Вопрос собрались решать путем упрощения вариантов и упрощения программы. Кроме того, есть сильное раздражение против сложности последней части вариатов.
Вообще-то сложность полных вариантов ЕГЭ объясняется социальным соревнованием сотен тысяч молодых людей. С отменой производной их будут усложнять в дугих местах. А двойки не от этого, а от того, что в формате ЕГЭ двоечный вопрос удовлетворительных решений не имеет.
Прошлой осенью МИОО выступило с программой нового ЕГЭ без производной. Отменяя производную из программы экзамена, мы должны убрать ее из школы. Вот и все.
Повторяю, нужна производная в школе, или нет, былo делом десятым. Об этом никого, имевшего прямое отношение к делу, не спрашивали. А вот ритуальная жертва министерству была необходима.
Кстати, она не поможет (ставлю 5 против одного),
но мир ведь не состоит из одной производной.
Доминошки начали сыпаться.
После отмены предмета "начала анализа" естественно ждать и
отмены отведенных на него часов (ну не бывает чудес, не бывает;
а жвачка из оставшегося будет не лучше производной).
Много позже: Производная таки осталась
------------------------------------------------------
Закончу свой длинный пассаж. Так или иначе, утопление школы в трясине посредством ЕГЭ продолжается.
Физика идеологически опасна в неменьшей степени. А вот биология по нонешним временам благонадежна, потому что многие наши дальние родственники показывают образцы правильного человеческого поведения.
Так или иначе, биологии у нас даже ее очевидная идеологическая польза не помогает. По идеологическим ли причинам или просто так у нас гнобят школьную физику, автор знать не может.
Как свидетель, могу подтвердить сильную деградацию уже на школьном выпуске 1998 года (я тогда столкнулся с неожиданными сложностями, читая курс матана; интересно, что в тот же год я заметил деградацию школьной физической географии, что для матана тоже плохо).
Мои знакомые, подрабатывающие школьными учителями, говорят, что деградация продолжается, и что отступление (как это и положено) идет беспорядочно.
Недавно Господин Министр засуетился по этому поводу, разумеется, возложив на учителей вину за успехи проводимой уже почти 20 лет политики. Это общий стиль министерских обличений.
Я пишу это, чтобы обратить внимание --- "проседание" школьной физики касается математического образования напрямую. И это -- один из источников нашей деградации.
Но никаких положительных перспектив у кочечной эволюции нет. Это будет или медленная деградация или движение в сторону серых агрессивных сект. Иллюзий быть не должно.
В нашей стране многое решается в подковерных играх. То же ЕГЭ -- подковерная игра (правда идущая под исключительно высотными коврами). Недавно на этом фронте была одержана крупная победа. Первые последствия победы (о чем выше) то ли не впечатляют, то ли впечатляют слишком сильно.
Похоже, что высокие власти сейчас сами испугались от проводимой образовательной политики. Во всяком случае, шанс на их отказ от идеологически отточенного удушения всего живого сейчас появился. Поэтому давайте отвлечемся от подковерных вершин.
Математики, особенно старшего поколения, почему-то уверены, что нас все должны любить. За что?
Еще раз напомню высказывание Министра о духовной опасности высшей математики. Оно было сказано отнюдь не для того, чтобы вызвать бурю возмущения. И ее не вызвало.
Дело началось давно, с учебников Колмогорова--Шварцбурда, которые были жестокой ошибкой. Они продержались сравнительно недолго, их давно уже нет (и я вспоминаю об этом, чтобы подчеркнуть, речь идет не о "злодеях"). Но мессианско-снобистский дух, в каких-то странных формах включился именно в те времена. Это чрезмерное примение образовательного "насилия" (причем иногда это насилие ради насилия), эти безутешные поиски дельты, эта вера в свое право отчислять иных людей из вузов, не задумываясь над тем, за что их отчисляют... И непонимание природы ответной реакции, которая тоже уже давно началась.
Сколько было сказано (и продолжает говориться) законсервированных праведных речей о "гробах" на устном экзамене на мехмате 70-80 годов. Только нет этого уже 20 лет, и жизнь сейчас другая. А тем временем ползла вперед вступительная математика, душа школы и инженерные вузы (и, кстати, показывая всем соответствующий пример, на это обращали мое внимание нематематики). Хоть кому-нибудь было до этого дело? В 90-е годы еще не было той трясины, без дна и без поверхности, в которую мы влезли в связи с реформами 2000 годов. Ну не сладко тогда было, но проблемы можно было пытаться решать, и эта проблема была тогда решаема (и МГУ-таки решил ее в 2004--2008гг, по крайней мере, на естественно-научных специальностях, и накрылись сейчас все их усилия медным тазом в связи с победой ЕГЭ над МГУ).
Не писали бы сейчас дети ЕГЭ по русскому, биoлогии, истории, если бы математики задумались бы куда идет дело в 90х. Нo сейчас этого никто не признает. Мы белые и пушистые.
В 1996--98 наши технические вузы захлестнуло волной выпускников хороших московских школ. И работать с этими студентами на математике было невозможно. Все это знали. Но что происходило? Кто пытался проанализировать причины? Кого это вообще интересовало? А тогда ко всем прочим прелестям вузов 90х годов добавилась еще и непривлекательность вузовской работы.
Сейчас на разные голоса пошли речи, о том что математика перестала быть средством развития разума. Да, некоторое время назад (этак лет 10-15) перестала. Радует быстрота реакции и ее гибкость.
Сейчас идет деградация математических курсов в вузах (кстати, в МГУ тоже). Еще есть не-математики, которые в этих курсах заинтересованы. Еще есть люди со стороны математиков, которые с петлей на шее (еще недостаточно затянули, недоработка) ищут выхода. Кого это интересует? Кого интересует, как общаться с технарями, как и чему учить программистов, учителей, биологов? Чему надо при этом учиться самим? На что заменять непродуктивные методики? Кого интересует, как перестраивать традиционные курсы? Как искать новые? Кстати, как учить тех же экономистов, которых правда и без того туева хуча (успешно заменившая в нашей стране экономику).
То, что происходит, -- это самоуничтожение. Нет, отдельные люди не самоуничтожаются. Самоуничтожается математика, как полезное многим людям знание, как культурное явление, как разумная профессия, как элемент и инструмент прогресса, как одна из деталей, нужных для выживания страны.
Ну вот дошло дело до математики как до науки.
Когда-то в 20ых годах Партия выдала лозунг "Лицом к деревне!" Потом много десятилетий школяры и студиозы, постигая историческую премудрость, коммментировали этот клич (в его отношении к городу) словестно и художественно. Сейчас математики бросают клич "Надо поддерживать лучших" (тех, кто сидят в Касталиях).
Под руководством мудрых мужей надо лучших математиков собрать в резервации, и все будет ОК. И наука математика будет там существовать.
Не будет.
Перефразируя одного из упомянутых выше авторов, добавлю, что механизм самоуничтожения лишь тогда чего-либо стоит, когда он умеет защищаться. Умел, умеет, и будет уметь.
Повторяю, я един с элитаристами в том, что оборона кочек (МИРАН, ИТЭФ, НМУ, ИППИ) сейчас -- дело принципиальной важности. Но сами по себе кочки -- это неотъемлимый гармоничный элемент болотного пейзажа.